Читаем без скачивания Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)] - Джордж Ланжелан

Джордж Ланжелан

МУХА

[= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]

Самое страшное, когда телефон звонит среди ночи. В таких случаях меня охватывает паника и я пытаюсь совладать с чувством, что некий незнакомец пробрался в дом и проник в мою спальню. Когда говорю в трубку: «Месье Деламбр слушает», то внешне я совершенно спокоен, но прихожу в себя более или менее только после того, как узнаю голос говорящего и пойму, что от меня нужно.

Я настолько успешно научился подавлять чисто животную реакцию и страх, что когда в два часа ночи мне позвонила невестка и попросила приехать, но сначала известить полицию о том, что она только что убила моего брата, я невозмутимо осведомился, как и почему она убила Андре.

— Но, Франсуа!.. Я не могу объяснить все это по телефону. Пожалуйста, вызови полицию и быстрее приезжай.

— Может быть, сначала нам встретиться, Элен?

— Нет, прежде позвони в полицию, а то они станут задавать тебе дурацкие вопросы, Им и так будет трудно поверить, что я сделала это в одиночку… И, кстати, думаю, тебе следует сказать, что Андре… тело Андре находится на заводе. Может быть, они захотят сначала отправиться туда.

— Ты говоришь, Андре на заводе?

— Да… под паровым молотом.

— Где?

— Под паровым молотом! Не задавай лишних вопросов. Пожалуйста, приезжай скорее, Франсуа! Пойми, я боюсь… Мои нервы больше не выдержат!

Вы никогда не пробовали объяснить сонному полицейскому, что минуту назад вам позвонила невестка и сказала, что убила вашего брата паровым молотом? Я повторил свое объяснение, но он перебил:

— Да, месье, да, слушаю вас… Но кто вы? Как вас зовут? Ваш адрес? Я спрашиваю: где вы живете?

Именно в этот момент комиссар Шара взял трубку и вместе с ней все дело под свой контроль. Казалось, он сразу схватил суть. Могу ли я его подождать? Да. Тогда он заедет за мной и отвезет в дом брата. Когда? Через пять-десять минут.

Только я успел надеть брюки, напялить на себя свитер, схватить шляпу и плащ, как у дверей остановился черный «ситроен».

— Полагаю, что на вашем заводе есть ночной сторож, месье Деламбр? Это он вам позвонил? — спросил комиссар Шара. Я сел рядом с ним, захлопнул дверь, и мы поехали.

— Нет, не он. Конечно, брат мог пройти на завод через лабораторию, где часто работает по ночам… Иногда всю ночь.

— Работа профессора Деламбра связана с вашим делом?

— Нет, брат ведет, вернее, вел исследования для министерства авиации. Он хотел обосноваться подальше от Парижа, но в таком месте, где опытные рабочие могли бы изготавливать и чинить приборы для его опытов. Поэтому я и предложил брату одну из старых мастерских на заводе, и он переехал жить в дом, который построил еще наш дед на вершине горы за заводом.

— Так, понятно. Брат рассказывал о своих исследованиях?

— Редко. Мне известно только, что брат собирался провести серию опытов, к которым готовился в течении нескольких месяцев. Опыты были связаны с разложением вещества, как он мне сказал.

Почти не сбавляя скорости, комиссар свернул в открытые ворота завода и резко остановился возле полицейского. Его донесение я мог и не слушать. Теперь я знал, что брат мертв, и казалось, что так было уже многие годы. Дрожа, как осиновый лист, я выбрался из машины вслед за комиссаром.

Мы прошли цех, где несколько полицейских стояло около молота. Все выглядело не так ужасно, как я ожидал. Хотя никогда не видел брата пьяным, теперь он будто спал после страшной попойки, лежа ничком на узком транспортере, по которому в рабочее время раскаленные добела слитки металла подкатывались к молоту. Руки и голова брата должны были превратиться в расплющенное месиво. Но невероятно — создавалось впечатление, что он каким-то образом впихнул их прямо в металлическую массу молота.

Поговорив с коллегами, комиссар повернулся ко мне.

— Каким образом мы можем поднять молот, месье Деламбр?

— Я подниму его сам.

— Позвать кого-нибудь из ваших людей?

— Нет, я справлюсь один. Вот пульт управления. Смотрите комиссар. Пресс был установлен под нагрузку в 50 тонн и на нулевой уровень.

— На нулевой уровень?..

— Да, на уровень земли. И — на единичные удары, то есть перед каждым ударом его нужно поднимать. Не знаю, что Элен скажет вам по этому поводу, но в одном я уверен: она не знает, как управлять молотом и устанавливать режим его работы.

— Возможно, это сделали рабочие после окончания ночной смены?

— Исключено. Уровень никогда не устанавливают на ноль.

— Понимаю. А можно ли молот поднимать медленно?

— Нет. Скорость подъема не регулируется. Но в любом случае, она не очень высока при отдельных ударах.

— Ясно. Вы мне покажите, что делать? Видимо, это будет не очень приятное зрелище.

— Нет, нет, месье комиссар. Я совладаю с собой.

— Все готовы? — спросил комиссар. — Хорошо, месье Деламбр, начинайте.

Глядя на спину брата, я медленно, но твердо нажал на кнопку подъема.

Непривычную тишину завода нарушил вздох сжатого воздуха, прорывающего в цилиндры. Это вздох всегда напоминал мне гиганта, набирающего в грудь воздух перед тем, как отвесить оплеуху другому гиганту. Стальная масса дрогнула и быстро поднялась. Когда молот отделился от металлического основания, я услышал чавкающий звук и почувствовал, как меня охватывает паника: тело Андре покачнулось вперед и поток крови залил страшное месиво.

— А молот не может упасть обратно, месье Деламбр?

— Нет, нет, — пробормотал я, включая предохранительное устройство, с повернулся к полицейскому с позеленевшим лицом. Меня стошнило.

Несколько недель комиссар Шара выслушивал показания, ездил по всей округе, составляя донесения, рассылал телеграммы и звонил по телефону направо и налево. Позднее мы подружились, и он признался, что долгое время считал меня подозреваемым номер один, но в конце концов отказался от этой идеи, потому что не было не только никаких улик, но и мотива.

Элен сохраняла такое спокойствие во время следствия, что к его завершению врачи подтвердили единственно возможный, по моему мнению диагноз: она сошла с ума. Конечно, о суде не могло быть и речи.

Невестка и не пыталась защитить себя, но очень рассердилась, когда поняла, что ее принимают за сумасшедшую. Естественно, это служило лишним доказательством того, что Элен действительно сошла с ума. Она созналась в убийстве мужа и доказала, что действительно умеет управлять паровым молотом, но сказать как именно или при каких обстоятельствах убила моего брата, отказалась наотрез. Большой загадкой оставалось и то, почему он так покорно засунул голову под молот, а это могло быть единственным объяснением его роли в разыгравшейся драме.